Мы сидели на дереве и болтали босыми ногами. Носки и кросовки валялись на земле. Солнце залило склон и слепило нам глаза сквозь редкие ветви деревьев.
Дачные домики, маленькие и большие, садики,изгороди, повитые плющем, дети, бегающие в пыли и собаки, лежащие в тени и шумно дышащие, высунувшие языки.
Чуть подальше - озеро, края, поросшие травой и камышами, серо-зеленая вода, глубокая, спокойная, гладкая как зеркало. А над озером - горы, высокие горы и низкие, острые как кончики ножей, ледяные и ослепительно яркие, подернутые густыми облаками.
Меламори сосал кисточку.
- Медовая акварель. А вкус горький.
- У тебя горы плохо вышли. Ты опять у них края синим обвел.
Я достала из кармана симокрутку.
- Опять что-то куришь? - спросил Меламори.
- Паролон. Нащипала из стульев.
- В школе?
- В кабинете биологии - сказала я и стала искать зажигалку.
По баночке с водой ползали букашки. Методично и деловито, куда-то по своим букашковским делам.
- Доучусь этот год и брошу школу - сказала я.
- Зачем?
- Пойду в училище. Шушинское например. Или академию художеств.
В глазах Меламори горело восхищение.
- Я в тебя верю - сказал он и чмокнул меня в щеку.
Что же случилось тогда? Не мог же тот яркий летний полдень присниться мне в ночном бреду, был он и были мы, юные и идеалистичные, свято верящие в свое будущее.
"Сказали мне, что эта дорога приведет меня к океану зла". Привела, не обманули.
Лежу на самом дне, раскинув руки и смотрю наверх.