[bloodriser]

Я хотела написать рассказ. Это должна была быть история о несчасных и счасливых, о добре и любви. А получился очередной кусок старого говна.



- Восемнадцать!

- Восемнадцать на четыре. Черт, батареи опять севшие..

- Нихера не видно. Ред, иди сюда!

Ред послушно подошла. Она теребила в руках плюшевого медвеженка и смотрела на Хантера Рока.

- Значит так, сейчас мы попробуем врубить гравиротор. Как ротор работает, знаешь?

Ред помотала головой.

- Дьявол - сказал Хантер. - Иеремия, аааааа.... маму твою арестовали! Что у нас с маслом?

- Двести градусов. Выкипело все масло. Я же сказал, восемнадцать на четрые свечи.

- Значит так, Ред. Редуктор у этой шняги греется как сумасшедший. Ни азота, ни масла у нас нет, поэтому смотри вон на те датчики и кричи, когда стрелка залезет на красное. Поняла?

Ред угукнула и cтала перелезать через сумки.

- С богом - сказал Иереия и дернул тумблерами. В кабине мигнул свет.

Хантер загоготал.

- Так и должно реветь? - крикнула Ред.

- Это ж ротор - заорал Хантер. - Сейчас еще громче будет.

"Долайо" дрогнуло и оторвалось от земли, зависнув в воздухе.

- Летает - сказал Иеремия.

- Чего?

- Летает, говорю! А ты не верил!

- Чего?

- Ща, обороты немного скину! - крикнул Хантер.

Рев немного стих.

- Как стрелка, Ред?

- На желтом.

- Полетели потехоньку. - Хантер дернул серую рукоятку на себя, и судно, немного накренившись, подалось вперед.

Маленький люшевый медвеженок, подвешеный к потолку на нитке, начал болтаться в разные стороны.

Иеремия положил ноги на приборную панель и стал теребить игрушку.

- Гавно! - сказал Хантер. - Иеремия, мудак, что у нас с блоками охлажления?

- Нету блоков - флегматично произнес Андерсон. - Блоки - они знаешь как взрываются? Шесть часов - и все, отказали. Девять лет работали над этим металлоломом - так и не довели до ума.

- Стрелка почти на красном - сказала Ред.

- Страаажжж? Ты сказал "работали"?

- Хантер, вырубай машину, сажай на воду.

- Нет, ты от разговора не увиливай. Что там про "работу над металлоломом"?



Иеремия молчал. Ред услышала тихий всплеск воды и равномерное шуршание. Она обернулась.

Это плескался бензин в цинковой канистре.

Стрелка на датчике медлено поползла на ноль. (Ред хотела было сказать об этом, но посмотрела на мрачного Иеремию и осеклась)

- Я работал в Хайв'е с двацати лет - сказал Иеремия. Рок, будь добр выкинуть сигарету.

Должность моя была - технический деректор.

У нас там было три отдела: шестой, седьмой и девятый.

- А остальные?

- Остальные значились только на бумаге. Не перебивай.

Шестой отдел занимался разработкой вооружения. Квантовые бомбы, синий напалм, боеприпасы.

- Синий напалм... - Хантерера передернуло. - За напалм вам всем стоило бы вырвать яйца.

- Согласен. Седьмой отдел конструировал "Далайо". Это было мое ведомство.

Я следил за состоянием коммуникаций, работой инженеров... много за чем.

- А девятый отдел? Чем он занимался?

Иеремия улыбнулся краем рта.

- Во вторник, девятого числа Катсураги поднялась ко мне с большой железной коробкой чая.

- Катсураги Буру? Бешеная сука Катсураги была твоей начальницей?

- У нас ее никто не называл бешеной сукой. Все обращались к ней "цай" или "командующая Катсураги".

Как я и говорил, она принесла мне коробку чая.

Я сидел за столом и паял силовые кабели. Вообще-то техническому директору не полагается паять кабели. Было бы нехорошо, если кто-нибудь из инженеров увидел меня за столом с паяльником в руке. Но за те два года, что я провел в Хайве мне меньше всего хотелось возиться с бумагами. Ты помнишь, Рок, я всегда был технарем, а не организатором.

- Партия железа опять не пришла. - сказал я. Честно говоря, я ждал от Катсураги нагоняя.

Цай командующая посмотрела на меня рассеяным взглядом.

- Третий раз поставки срываются, - осторожно сказал я - опять девятый отдел будет сидеть без оборудования несколько дней.

Катсураги кивнула.

- У нас не работает атс, - сказала она.

- В девятом?

- Да, на втором этаже. Я вчера телефонную трубку подняла - а там тишина. Думала, кабель перетерся, и полезла на...

- Я посмотрю завтра. Сегодня мне еще сеть прокладывать в семерке.

Катсураги кивнула и поставила чайник.

Какая - то она вялая была.

- Щитки все время горят. Только отвернешься - и опять проводку менять. А ее двадцать метров в каждом сегменте - пожаловался я.

Катсураги снова кивнула. Мы молча допили чай и она ушла.

Я взял кабели со стола и спрятал их в шкаф. Так, на всякий случай.



В среду Катсураги Буру не было. Я сделал небольшой втык Максу, может, помнишь его, Хантер... хотя откуда ты его помнишь, ты его увидеть не мог нигде.

Блоки не работали опять. Ну, эти, охлаждения. Четыре с гулькиным хреном минуты, и масло все выкипало. Некоторые даже взрывались.



В четверг она появилась в десять утра. Я дрых на своей раскладушке и мне снились три Катсураги с головами крокодилов, помагающие мне тянуть проводку в ангаре седьмого отдела.

Настоящая Катсураги бесцеремонно разбудила меня и потащила с собой. Я еле успел накинуть на плечи рубашку.

Охранник на проходной смерил меня хмурым взглядом.

- Ключи ему дай, будь добр - сказала цай Буру.

Мне дали связку ключей с цифрами "9" и мы спустились в подвал.

В девятом отделе было три этажа.

На каждом этаже корридор - и лестницы по оба конца. Большие решетки на входе, как в тюрьмах. Вдоль корридора огромные двери, окованые листовым железом. На третьем этаже был кабинет Катсураги.

На втором - просто ничейная комната. Там стояли два заброшеных компьютера и та самая злополучная атс на двух стелажах у стены. Я такой атс не видел никогда, ей лет двести было, наверное. Еще дореволюционная.

- А что было на первом? - спросила Ред.

- На первый я не спускался.

- Мне надо идти - сказала Катсураги.- Прибуду в восемь. Один тут управишься?

- Кончено. Я же геееений - сказал я, растянув "е" и ухмыляясь.

- Проверишь все кабинеты. Ключи у тебя есть.



Починить АТС было труднее, чем я думал поначалу. Часть схем я нашел под стеллажами, в самом углу.

На них были жирные пятна от колбасы и полумесяцы от стаканов с чаем. Схемы блока развертки не было. Распайки пинов на входе тоже.

- Меньше деталей, Иеремия - сказал Хантер. - Ближе к тексту.

- Извини.

Итак, я промучался с АТС-кой три часа. Мне пришлось извести кцчу бумаги, рулона два, я думаю.

Я выдернул ее из принтера, она была желтой, почти горчичного цвета.

К обеду я полностью востановил на ней схему преобразователя сигнала.

Я откинул крышку с задней стенки телефонной станции, вытащил ошметки проводов и зачистил все контакты. Промаркировал каждый маленькой бирочкой. Расставил на бирочках номера, от одного до двадцати семи. Начал выписывать номера на бумагу, как вдруг услышал крик снизу.

- Крик?

- Да. Это был скорее даже вой, нечто среднее между криком и вое, но ближе к последнему. Это было мало похоже на человека. Потом я услышал детский смех. И такой тихий скрежет.. как будто кто то скреб когтями по штукатурке. Звук был очень четким, шел как будто со всех сторон сразу. Там была очень странная аккустика на втором этаже. Почти не было эха, но звук очень гулкий. Как в пещере.

- И что дальше?

- Я выскочил к лестнице и спустился вниз. Вход на первый этаж закрывала решетка. неоновые лампы горели на втором и на третьем. На первом этаже они были разбиты, почит ничего не было видно. Я всматривался в темноту через прутья решетки, но ничего не увидел. В корридоре было пусто.

- Совсем никого? - спросила Альма.

- Я не смог открыть решетку. Ключи не подходили к замочной скважине. Я перебирал их в руках, сперва один, потом другой. Связка выпала у меня из руг и ударилась об пол. Звон был таким громким, что я подпрыгнул на месте, чуть не ударился головой о потолок.

Прислушался. Было тихо. Я простоял там минут двадцать. Потом вернулся назад. Больше в этот день я никаких криков не слышал.



В пятницу я проснулся от шероха в комнате.

Под столом сидела девочка. На вид ей было лет девять. Лицо было покрыто синяками, все измазано в пыли.

На девочку была надета серая мешковатая роба с пришитой полосочкой-номером, справа на груди.

Девочка сосредоточено сосала большой палец. Потом посмотрела на меня и захныкала.

- Мама.., - тихо сопела она, - мама..., мама...

Плаксивый голосок, у меня до сих пор мурашки по коже, как я его вспомню.

Альма выжидающе посмотрела на Иеремию.

- Что ты сделал с ребенком? - спросил Хантер.

- А что я мог с ним сделать? Я позвонил Катсураги.

Парни из шестого отдела пришли через двадцать минут. Больше девочку я не видел.

- Вот дерьмо-то, - сказал Хантер. - Иеремия, ты ублюдок.

- Присоединяюсь - сказала Ред.



- В субботу, - продолжил Иеремия, - я снова работал в девятке.

Бумаги на полу выросли небольшие горы. Где-то сгорели лампы, и мне предстояло потратить день на поиск неисправностей.

В воскресение, спускаясь в девятый отдел, мы столкнулись на пропускном пункте с Шредингером.

Так мне его представила Катсураги.

- Это доктор Шредингер. - сказала она, - А это - Иеремия Андерсон, технический деректор седьмого отдела.

Доктор был выше меня на голову. На его руках были длинные перчатки забрызганые кровью.

Шредингер проследил за моим взглядом и спрятал руки за спину.

- Как дела в седьмом, цай Андерсон?

- Нормально, - сказал я. - все возимся с блоками охлаждения.

- Док, тебе по прежнему не нужен персонал? - спросила командующая.

- Буру, сколько раз тебе говорить, что я работаю в одиночку! Кто будет вести за меня исследования, ты?

- Док, на полтона ниже - сказала Катсураги.

- Доктор Шредингер, что за разработки вы ведете? - спросил я



- Биология, генная инженерия. Изучаю скрытые резервы нашего организма.

Взять хоть ликантропию. Вы знаете, что это?

- Да, знаю.

- Док, не грузи его своей чушью - сказала Катсураги.

- Процесс трансформации человека в животное - необычайно странная штука. //<- исправить нахюй

Клетка перерождается мгновенно. Изменяется генная структура, хромосомный аппарат. Потом трансформации подвергаются соседние клетки. Преобразование распространяется волной, откуда оно начинается - неизвестно.

При трансмутации выделяется 650 киловат электроэнергии и 8 тысяч джоулей тепла. Чертова уйма энергии.

За тридцать лет мы так и не разобрались в механике процесса...

Измененные клетки не отторгаются соседними, здоровыми, их не поражают антитела...

- Вы очень увлеченный человек - сказал я осторожно.

- Человеку свойственно увлекаться. Особенно ученому. У нас рождаются идеи и эти идеи становятся нашим проклятьем. Они подобны снаряду, смертельным фугасным осколкам. Стоит такому осколку попасть в нашу голову - и он засядет там навсегда, сведет с ума, убьет. Идеи губят наши души, из-за них мы стареем, слабеем, теряеем сон и аппетит... - Доктор развел руками и засмеялся.

Я вежливо улыбнулся.

- Не хотите посмотреть на мой кабинет? - спросил Шредингер. - Я рассказал бы вам подробнее о своих... опытах.

- Извини, Док, но сегодня у нас уйма работы - сказала Катсураги.

- Сегодня я работаю допоздна. Надумаете - заходите. - Шредингер улыбнулся и махнул рукой в воздухе, словно хотел отогнать невидимую муху.



- Мерзкий тип - сказал я , когда мы спустились вниз.

- Он профессионал - сказала Катсураги. - Меня мало волнуют его личные качества.